Сергей Шаргунов, писатель

– Сергей, на прошлой неделе вы были задержаны во время несанкционированного митинга в поддержку Алексея  Навального и помещены в автозак. В связи с этим у нас сразу возникло несколько вопросов к вам: 1) Вы действительно фанат Навального? 2) На ваш взгляд, Навальный кристально честен, или, как утверждает в газете «Известия» Эдуард Лимонов, «рыльце у него в пушку»? 3) И всё-таки за что вас посадили в автозак? Что именно вам инкриминировали?

Сергей ШАРГУНОВ, лауреат премии правительства Москвы в области литературы

– Меня задержали ближе к полуночи на Китай-городе, когда полиция зачищала весь центр города. Провёл ночь в автозаке, который бессмысленно возил меня с другими – нас было двенадцать – из отделения в отделение. Любому здравомыслящему человеку понятно, что Алексея Навального приговорили за то, что он против власти. Это месть всем, кто пытается сопротивляться беспределу и беззаконию вне зависимости от их мировоззрения. Политическая мотивированность приговора Алексею очевидна на сто процентов даже «охранителям», сторонникам этой власти, и ещё больше беспредел подтвердила спешная отмена заключения под стражу. То есть нет закона, нет суда, нет прокурора – есть пахан, решающий, как распоряжаться каждым из нас. А в автозак меня забрали потому что я находился в центре своего города, без всяких плакатов, с другими людьми. Разумеется, при задержании я не прикрывался пресс-картой, потому что был таким же гражданином, как и остальные.

– Простите за обращение к фактам вашей личной биографии, но нет ли аналогий между историей с Навальным и тем, что случилось осенью 2007 года, когда по указке одного из главных кукловодов страны вас вычеркнули из первой тройки предвыборного списка партии «Справедливая Россия»?

– Указка была лично главы государства, а кукловод весь процесс организовывал, о чём я доподлинно и в деталях знаю. Разумеется, нынешняя власть объявила войну всему моему поколению. Причём готовым к созиданию. Избили до полусмерти журналиста Олега Кашина, известны исполнители и заказчики, но следствию их запрещают назвать. Закрыли самых активных –Развозжаева, «болотных» ребят. Жертвы – это не холёные персонажи из 90-х, а нормальные русские ребята, яркие и смелые, которым не прощают их независимости и искренности. ВозниклиУдальцов и Навальный. Один изолирован, решили посадить второго.

– Очевидно, что мэром в любом случае будет Собянин. Как вы думаете, это хорошо или плохо? Будет ли менять Собянин своих нынешних заместителей и начальников департаментов?

– Думаю, что Собянин – фикция. На его месте может быть любой другой номенклатурный персонаж. Он неподконтролен гражданам, а значит, будет делать, что захочет или что ему скажут. Народ ничего не решает. Навальный отличается от прикормленных статистов тем, что пытается эту схему взломать.– Как вы объясните такие моменты: Собянин демонстрирует на публике заботу о москвичах, о культуре и декларирует на словах поддержку литературных изданий, а его заместитель Александр Горбенко при этом также демонстративно отказывается даже принять редакторов литературных изданий по их просьбам, не говоря уже о том, чтобы реально сделать что-то для продвижения литературы в народ? Посмотрите, к примеру, чем торгуют киоски: есть всякие побрякушки и презервативы, но нет качественной прессы. Что это – левая нога в команде Собянина не знает, что делает правая, или это обычный спектакль, когда начальник играет роль доброго царя, а его зам. – злодея?

– А им наплевать на всех. Они уяснили себе правила беспредельщиков, что абсолютно свободны от моральных и правовых ограничений. А мы – их подданные, крепостные.

– Есть ли у Навального будущее?

– Как модно говорить, я не слепой фанат Навального. Не в нём дело. А в системе. И в показательной подлости. Подлости, которая бьёт по всем людям, особенно молодым – в том числе и даже в первую очередь – «левым» и «националистам», которых никто не защитит. Объясняю это специально для читателей «Литературной России», зачастую консервативных, нелиберальных. СидитКвачков, сидит полковник, израненный в Афгане Хабаров, сидит Даниил Константинов. Будущее Навального – скорее всего, тюрьма и лагерь. А значит, не только его, но и многих из нас.

– И последний вопрос: когда ждать вашу новую книгу?

– В начале сентября в АСТ в редакции Елены Шубиной выходит большой роман «1993» – семейный портрет на фоне трагических событий двадцатилетней давности. Это полифоничная художественная вещь. Но ведь тогда, пожалуй, были заложены основы беспредела.

Вопросы задавал Евгений БОГАЧКОВ

ЛИТЕРАТУРНАЯ РОССИЯ

Сергей Шаргунов и Эдвард Радзинский обсудили сходство Путина и Сталина и опасные параллели между 1937 и 2012 годами.

Интервью для портала  THANKYOU.RU

Писатель, журналист, политик и просто красавец… Сергей Шаргунов — самый яркий литератор поколения «тридцатилетних», известный не только своими книгами и многочисленными публикациями, но и общественно-политической деятельностью. Он выступает на митингах и ТВ-шоу, много путешествует по России. Его жизнь настолько интересна, что биографический роман «Книга без фотографий» стал, пожалуй, его самой известной и популярной книгой. В романе описано детство писателя, события 93-го, недолгая политическая карьера в «Справедливой России» (ходят слухи, что снять Шаргунова  с выборов приказал сам Путин), поездки в Чечню, в революционную Киргизию, в Архангельскую глубинку (критик Андрей Рудалёв, пригласивший Сергея выступить в Северодвинске, был за это уволен с работы).

Писатель Александр Снегирёв отвлекал Сергея Шаргунова от написания романа, задавая вопросы для ThankYou.ru.

— Если бы обладал безграничной властью, за что бы мог казнить? За какое преступление?

— Почему-то вспомнился Калигула из одноименной пьесы Камю, убивавший за главное в его глазах преступление – обречённость умереть… Но обратная сторона этой его свирепости – понимание того, что всех жалко. Всех жалко. Обладай я властью, я бы миловал, утешал, оберегал, спасал… Согревал. Я всех бездомных бы пристроил.

Другое дело, например, защита детей. Вопрос восстановления смертной казни в России для тех, кто совершает особые изуверства, — дискуссионный. Если отдельных зверей страх смерти остановит – возможно, надо этот страх включить.

— Допустим завтра надо покинуть дом, страну навсегда, какую одну вещь возьмёшь с собой?